Страх 6 апреля 2005 Следующие дни мы прожили на автопилоте. Мы знали, что Полу предстоит битва, но понятия не имели, что именно нас ожидает. Я изо всех сил старалась сохранять позитивный настрой. Понедельник я провела в компании сестры Пола, Лиэнн, мы говорили о ее предстоящей свадьбе и о прочих "нормальных" вещах. Во вторник я рассказала близким коллегам о том, как идут дела. Каждый раз, когда разговор заходил о Поле, я заставляла себя думать только о хорошем. "Все будет хорошо; мы будем в порядке; все будет в порядке". Верила ли я сама в это? На тот момент, кажется, верила. Однако это не остановило меня от того, чтобы написать в дневнике, что среда смертельно пугает меня, а все, что я реально могу сделать - это лишь скрестить пальцы. Казалось, этот день - среда, 6 апреля - никогда не наступит. И в то же время он пришел слишком быстро. Мы с Полом оба чувствовали себя неважно, когда проснулись, но все же как-то умудрились добраться до госпиталя Сент-Джеймс почти за два часа до назначенной Полу встречи. Я была так рада, что Крис и Алан были там в тот день вместе с нами - сильные духом, они поддерживали нас. Специалиста, с которым мы встречались, звали доктор Энтони (к нему нас перенаправил доктор Гилби). Именно доктор Энтони будет принимать Пола во время всех его последующих визитов в госпиталь, и назначать ему лечение. Он сразу перешел прямо к делу. - Пол, - начал он. - Я должен быть откровенен с вами. Я все еще не уверен на сто процентов, с каким именно видом рака мы имеем дело. Возможно, это тестикулярная опухоль, а возможно - нейроэндокринная. Мы должны рассмотреть все варианты. Я бы хотел показать вам снимки, которые мы сделали во время лапароскопии, когда нашли кисты. Нам показалось, что на снимках, которые он нам продемонстрировал, было не шесть кист, а все двести. Потом я долго не могла выкинуть эти картинки из головы, так же, как и Пол, который признался, что уж лучше бы вообще не видел этого - когда он думал о том, что все это находилось в его теле, его начинало тошнить. Возможно, практически их действительно было всего шесть, но они выглядели, как пористый шоколад, после того как он подтает и снова застынет. Они были словно склеены между собой и казались огромными скоплениями отвратительных комочков. Они не прикреплялись ни к каким органам, но скапливались группками в брюшной полости. Я спросила, нельзя ли сделать операцию и просто вырезать их, но доктор сказал, что это невозможно. Полу сделали УЗИ, но никакой опухоли в яичках не обнаружили. Я провела полтора часа в ожидании, пытаясь убедить себя, что больницы - не такая уж плохая штука. Мне все равно придется привыкать к ним, поэтому лучше уж я прямо сейчас начну в это верить. Я старалась думать о самых обычных вещах - о цвете стен, о людях, сидящих напротив меня - только бы не думать о том, что происходит с Полом. Когда я видела, как кто-то стоит у входа в госпиталь с капельницей в одной руке и сигаретой в другой, я чувствовала, что схожу с ума. В половине первого нас пригласили к другому специалисту, доктору Честеру. Еще там была женщина из медицинской бригады поддержки, Кэролайн Кук. Сначала мы немного поговорили о каких-то общих моментах, но мне было ясно, что они стремятся заставить Пола проговорить вслух все, что происходит, для того, чтобы легче было принять вещи такими, как они есть. Я помню, как доктор Честер спросил его: - Пол, как вы думаете, что с вами? Пол с каменным лицом посмотрел на него. - У меня рак. - А как по-вашему, какой у вас тип рака? - Какой-то редкий тип. И тому есть причина - я же уникальный, да? Если они хотели заставить Пола каким-то образом потерять самообладание, то у них ничего не получилось. Доктор долго рассказывал о химиотерапии, о том, как часто Полу придется через нее проходить, а Пола интересовало только, нельзя ли отложить все это до окончания Чемпионата Мира по снукеру, который начинался через две недели. Поскольку пока у него не проявлялось никаких симптомов, доктора согласились, что химию можно ненадолго отложить. Было ли это правильным решением? Я не знаю - тогда было слишком много вещей, о которых мы ничего не знали, да и сейчас я знаю не намного больше. В тот вечер я написала в своем дневнике: Господи, они собираются дать ему огромный заряд химии. Это будет нелегко. Мы живем в таком нелепом мире. Никто не задает самый важный вопрос - "Я умру?". Пола больше волнует, не выпадут ли его волосы. Не думаю, что к ним каждый день приходят молодые мужчины с длинными светлыми конскими хвостиками, но все же… нужно было спросить и о других вещах. Доктор Честер и Кэролайн рассказали Полу о возможных побочных эффектах: о риске подхватить инфекцию, о том, что кончики его пальцев могут потерять чувствительность, и еще о десятках подобных вещей. У меня возникло впечатление, что они очень хотят, чтобы Пол почувствовал себя на грани смерти, прежде чем возвращать его обратно. В тот день Полу пришлось сдать около 15 анализов крови, но он держался молодцом. Ему ужасно не нравились, как все это звучит - проверка на ВИЧ, СПИД, сифилис - мне кажется, он воспринял это как некое неуважение к себе, - но доктора уверили его, что это обычная для всех процедура. Когда подошло обеденное время, мы решили перекусить все вместе, вчетвером. Трудно было поверить, что после встречи с доктором Честером прошло всего полчаса. Он дал нам огромный объем информации, но из всего сказанного мы смогли понять лишь малую часть. Должна признать, что в тот момент я позволила себе немного поплакать, чтобы снять напряжение. После этого мне стало немного легче. Пол думал о других вещах, например, о том, что в июле мы не сможем поехать на Кипр на свадьбу его сестры. Конечно, нам было жаль, что так получается, но к тому времени мы уже научились понимать значимость одних вещей по сравнению с другими. После обеда мы вернулись обратно в больницу, чтобы составить для Пола график посещений на следующие недели. Весь персонал был так приветлив и обходителен, как если бы Пол был у них единственным пациентом. Как люди могут делать такую работу, зная, что каждый новый день может принести им очередную историю чьей-то сломанной жизни? Врачи сказали, что они "лечат, чтобы вылечить". Я решила запомнить эти слова и повторять их каждый день. Помимо прочих, был затронут вопрос о фертильности Пола, поскольку химиотерапия может повлиять на качество спермы. Кроме того, врачи не рекомендовали нам пытаться забеременеть во время проведения лечения, так как влияние препаратов на будущий плод еще до конца не изучено. Доктор предложил Полу заморозить свою сперму, чтобы в будущем у нас была возможность ею воспользоваться. Пол все еще умудрялся веселить меня. Когда ему назначили время для визита в банк спермы на 2 часа дня в следующий понедельник, он произнес: - Пожалуй, это будет самая легкая процедура - мастурбировать ведь не так трудно? Решения принимались одно за другим, и один за другим назначались визиты к врачам. Мы вернулись домой около четырех часов, моя голова гудела, однако Пол выглядел спокойным. Крис и Алан уехали, стойко продержавшись весь день, но я подозревала, что, добравшись до дома, они дадут волю своим эмоциям. Позвонил Брэндон, который хотел узнать, что мы собираемся делать с прессой. Людям было известно о проблемах Пола со здоровьем - известия о его аппендиците были у всех на слуху. Однако он рассказал правду нескольким своим друзьям из числа игроков, да и его странное поведение в Китае не осталось незамеченным. Кроме того, хоть нам и не хотелось об этом думать, мы опасались, что утечка информации может произойти также со стороны лечащего персонала госпиталя. Пол решил, что не нужно ничего скрывать, он хотел быть предельно откровенным, поэтому Брэндон сделал заявление для прессы (которое вплоть до сегодняшнего дня многими истолковывается неверно - якобы у Пола был рак желудка). Буквально через десять минут новость облетела всех. Об этом писали в новостях Скай телетекст, говорили в выпусках теленовостей, а на следующее утро написали во всех газетах. Казалось, что за считанные секунды об этом узнали абсолютно все. Об этом кричали на каждом углу, а наши телефоны звонили, не переставая. А что же Пол, виновник произведенного шума? Он весь день провел во дворе за нашим домом, занимаясь уборкой мусора, оставшегося после ремонта в ванной. Он был необыкновенным. Он никогда не ныл: "Почему я?" Однако я хорошо знала, что стоит ему немного выпить, и он превратится в совершенно другого человека, и эмоции будут бить через край. Не прошло и дня, так и случилось. Во вторник он решил напиться вместе с двумя своими приятелями. Я попросила его остаться дома и никуда не ездить, потому что знала, что слезы не заставят себя долго ждать - и я оказалась права. Он разбудил меня вскоре после полуночи, обливаясь слезами. - Линдси, кажется, я умираю, - плакал он. - Мне так страшно. Я не знаю, что мне делать. Господи, я бы и врагу такого не пожелал. Помоги мне, Линдси, пожалуйста, помоги. Я не хочу умирать, не хочу умирать. Это длилось некоторое время, но напряжение все же немного ослабло к тому моменту, как он смог справиться с эмоциями и взять себя в руки. Я много раз повторяла ему: - Пол, алкоголь НЕ способствует позитивному мышлению. Если ты и дальше собираешься пить, будь готов к тому, что он каждый раз будет оказывать на тебя такое воздействие. Он давал мне сотни обещаний, но я знала, что он не сдержит их. Я и представить себе не могла, что настанет время, когда я буду в таком отчаянии, что моим единственным желанием будет напоить его, чтобы заставить забыться и скрыться от реальности хотя бы на короткое время. Следующий день принес нам некоторое облегчение. Благодаря пресс-релизу Брэндона, все обо всем уже знали, и Пол решил поехать на показательный матч в Морли. Я была рада за него. Все люди, окружающие его, были так милы, а он вел себя как настоящий ангелочек. Он прекрасно играл, и у него не было повода плакать. Мы оба были действительно счастливы в тот вечер. Этот день как будто специально выдался таким замечательным, чтобы уравновесить тяжелый предыдущий. Падая друг к другу в объятия в тот вечер, мы и понятия не имели, что этот день станет одним из самых лучших в нашей жизни. Это была последняя возможность для нас заняться сексом перед тем, как Пол сделает свой "вклад". Мы шутили на тему визита в банк спермы, предстоящего Полу в понедельник, и никто из нас и не подозревал, что Эви Роуз уже решила, что ей пора появляться на свет. Идти в банк спермы фактически уже не было необходимости. После нескольких месяцев безуспешных попыток, в ту ночь я, наконец, забеременела, всего лишь два дня спустя после того, как мы впервые лицом к лицу столкнулись со смертью.